Балканы. Дракула - Страница 35

Влад выругался на своем родном языке.

— Куда зовет? — спросил он, морщась и осторожно опуская ногу на пол.

— Его высочество ведет заседание Малого дивана, — затараторил Хама. — Он велел... а кто этот человек, молодой господин?

Сириец подозрительно уставился на горшечника, который самозабвенно рылся в недрах платяного шкафа.

— Уж не вздумали ли вы взять нового слугу?..

При всей своей лени Хама очень боялся потерять место слуги знатного заложника. Это была единственная угроза, которая действовала на него и могла заставить хоть немного заботиться о своем хозяине.

— Да, Хама, — нахмурившись, сказал Влад. — Это мой новый слуга Али, который, в отличие от тебя, любит и умеет работать. Видишь, как он ловко складывает мои вещи?

Сириец схватился за голову и принялся раскачиваться из стороны в сторону.

— О, бедный, бедный Хама! Только сегодня он собирался убраться в покоях молодого господина, привести все в порядок, достойный друга самого его высочества, протереть все бархатной тряпочкой и возжечь ароматические палочки, чтобы молодой господин мог вдыхать достойные его носа ароматы! И какая злая насмешка — Хаме не дали этого сделать люди наследника престола, велевшие разыскать и привести к его высочеству молодого господина Влада... А молодой господин тем временем нашел какого-то прощелыгу, какого-то жулика, деревенщину неотесанную!

— А ну, закрой свою грязную пасть, сын маймуна и собаки! — завопил Али, оторвавшийся от своего увлекательного занятия. — По какому праву ты оскорбляешь меня, кусок тухлого мяса? И почему, господин, вы назвали меня своим слугой?

— Я пошутил, — сказал Влад, отсмеявшись. — Успокойся, Хама, ты пока еще у меня на службе. Но если ты и дальше будешь так относиться к своим обязанностям, этому скоро придет конец!

Сириец тут же перестал раскачиваться и принялся сноровисто поднимать разбросанные по полу вещи.

— А чтобы ты запомнил этот урок хорошенько, — продолжал княжич, — ты поможешь этому достойному человеку выбрать наряды, которые я ему подарю. Он может взять все, что захочет, но не больше, чем наденет на себя. И проследи, Хама, чтобы он не надевал три кафтана один на другой!

Слуга остолбенел.

— Вы... подарите ему ваши прекрасные одежды, молодой господин?

— Ты слышал меня, Хама! — резко ответил Влад. — Я обещал Али, что он сможет выбрать любой наряд и даже туфли, если они на него, конечно, налезут.

— Это вряд ли, — пробормотал сириец, разглядывая огромные ноги горшечника. — Однако не слишком ли это щедро?

— Ты должен гордиться, что служишь такому щедрому и благородному хозяину! — воскликнул Али, умильно глядя на Влада. — Теперь Али всем будет рассказывать, что христиане тоже бывают добрыми и справедливыми!

— Прощай, горшечник, — сказал ему Влад. — Надеюсь, к тому времени, как я вернусь, ты уже будешь на полпути к своей деревне.

Ковыляя на распухшей ноге, княжич добрался до Палаты Солнца и Луны, где проходили заседания государственного совета — дивана. Перед покрытыми изящной резьбой дверями ему преградили дорогу одетые в парадную форму стражники.

— Никто не имеет права входить в палату, когда там заседает диван, — сказал один из них. Влад немного знал его — это был янычар родом из Сербии, всего лишь на три года старше самого княжича.

— Но принц сам послал за мной! Он разгневается, если узнает, что вы меня не впустили.

Янычар-серб покачал головой:

— Я не получал на этот счет никаких указаний.

— Ты издеваешься надо мной, что ли? — рассвирепел Влад. — А кто же тогда послал за мной моего слугу, толстого сирийца?

— Не знаю, — пожал плечами серб. — Возможно, Тункай Парс — адъютант его высочества. Но он некоторое время назад ушел исполнять поручение принца, а когда вернется — мне неведомо. Может быть, вам стоит его поискать?

Влад зарычал от досады. Ногу жгло так, что ее хотелось отпилить тупым ножом.

— Нет уж! Я никого искать не стану. Я сяду здесь и буду ждать Мехмеда. А потом расскажу ему, что тупой здоровенный серб не захотел меня к нему пускать.

— Все, что я могу для вас сделать, — сказал янычар, — это попробовать передать принцу, что вы здесь. Иногда кто-нибудь из визирей покидает палату, чтобы удовлетворить свои природные нужды. Если вы напишете записку, я попрошу визиря, когда он будет возвращаться, передать ее его высочеству.

— Ничего писать я не стану, — огрызнулся Влад, у которого с собой не было ни пера, ни бумаги. — Визири, кажется, еще не разучились говорить. Вот ты и попросишь визиря шепнуть принцу на ухо, что его друг уже давно прибыл на его зов.

Заседания дивана, в чем не раз убеждался Влад, могли продолжаться по полдня и даже больше. Визири и беи возлежали на мягких подушках, потягивали из хрустальных чаш холодный шербет и без конца обсуждали скучнейшие вопросы: как поднять тот или другой налог на десять акче в год, нужно ли выделять средства на прокладывание новых оросительных каналов в засушливых областях Анатолии, где поставить новый маяк — на левом берегу пролива или на правом... Отец Влада, конечно же, тоже был вынужден заниматься государственными делами — нельзя же вечно воевать да охотиться, — но он принимал решения быстро и не тратил времени на пустую болтовню. А самое главное — ему никогда не пришло бы в голову советоваться с шумными и глупыми боярами по каждому пустяку. В этом, как он не раз объяснял Владу, и заключался секрет сильного правителя.

— Я не вмешиваюсь в управление хозяйством нашего замка, — говорил князь, — это дело Вороны, он за это получает деньги. А Ворона не решает, какое блюдо сегодня будут подавать к ужину — это дело повара. Повар не лезет на псарню, а псарь не дает указаний командиру стрелков. Понимаешь?